ПТСР у ветеранов – Как добиться взаимосвязи и завести разговорPRO 

Здравствуйте, Ингрид!

Я только что дослушал тот подкаст, который вы прислали мне, касательно Техники эмоциональной свободы и ПТСР у ветеранов. Я многому научился. Я сам ветеран Вьетнамской войны и владею сертификатом ТЭС первой степени. Я не использую ТЭС для заработка, поскольку не взимаю плату за свои услуги. Я работал как с гражданскими клиентами, так и с военными. Я занимаюсь этим вот уже три года.

У меня есть один вопрос. Недавно я разговаривал с резервистом, с парнем 27 лет. Он прослужил два срока в Ираке. И во время разговора рассказал мне, что накануне вечером выпил почти целую бутылку виски. Мы сидели на местном собрании ветеранов в одном баре, и он допивал третий стакан виски, смешанного со спрайтом. Я был уверен, что проблема в том, что он избегает воспоминаний о войне. Мой вопрос заключается в следующем – как мне узнать, как определить, что ТЭС сможет ему помочь? Я не знал, с чего начать, да и скорее всего время было не подходящее, как, собственно, и место.

Спасибо за вашу работу и вашу помощь,

Билл Спиллер

Дорогой Билл,

Спасибо вам за вашу службу в армии и за готовность помогать другим при помощи ТЭС!

Я прекрасно понимаю ситуацию, о которой вы рассказали, и этого 27-летнего ветерана. Я думаю, что это одна из наших самых больших проблем, особенно что касается использования ТЭС для лечения ветеранов:

ТЭС не сработает, пока ветеран сам не захочет ее испробовать. Звучит как вполне решаемый вопрос, но на самом деле, это наша самая глубокая проблема.

Вот почему я учу о мышлении воина и о важности признавать что-либо без осуждения.

Я знаю, что вы, как ветеран, применяете эту технику естественно.

Людям, незнакомым с энергетической психологией, часто трудно это понять: нам необходимо признать все (ВСЕ!), что случилось, без осуждений, попустительства или оправданий, и чтить воина, приветствовать его и взять на себя ответственность за то, что произошло на войне.

Если кто-то много выпивает, значит это лучшее, что он может сделать в данный момент. Если бы он искал того, кто смог бы помочь ему, он бы так и сказал.

Ему кажется, что никто не сможет его понять и уж тем более нет никого, кто бы мог его исцелить.

Не мне вам об этом рассказывать, ведь вы прошли через такое, о чем большинство гражданских лиц даже не догадываются, и я очень уважаю вас за это.

Я никогда не задаю прямых или личных вопросов, не даю своих замечаний о том, что человек делает, поскольку это может показаться либо навязчивостью, либо привести к реакции «я в порядке», которой они обучены.

Я просто сижу с человеком, обращаю его внимание на то, что он пьет и утверждаю, что иногда это лучшее, на что мы способны.

Когда же я добиваюсь взаимосвязи, я могу спросить: «Когда вы вернулись с войны?» (ведь это менее конкретный вопрос, чем «Где вы воевали?»), это намного безопасней.

Другой вопрос: «Как справляются ваши приятели?» Солдату было бы легче говорить о своих приятелях, чем о себе.

Если связь действительно крепкая, я могу спросить: «Все ли ваши товарищи вернулись?», и либо разделяю с ним свое облегчение, либо выражаю слова сочувствия, просто говоря: «Мне очень жаль…».

Затем я рассказываю, что мой отец был в плену, и что я выросла, наблюдая, что с ним происходило, как он страдал. Я рассказываю, что он никогда не позволял нам задавать вопросы, и никогда не говорил о случившемся.

Это открывает еще одну дверь.

Я знаю, что все ветераны очень уважают военнопленных, так что обычно я получаю ответную реакцию, способную привести к началу небольшого разговора.

Иногда они рассказывают, что отец тоже был в Вооруженных силах, или что-то в этом роде. В таком случае у нас появляется взаимная почва.

Я всегда держу язык за зубами и не перебиваю, если человек мне что-то рассказывает. Для многих ветеранов сложно даже просто говорить о чем-то. Они боятся, что их начнут осуждать, боятся, что их не поймут. Они не хотят ничего рассказывать.

Поэтому я просто принимаю и признаю все, чем они со мной делятся.

Я не раз видела, что, когда такие люди понимают, что находятся в безопасности и могут мне доверять, то начинают говорить. Это само по себе является мощным и исцеляющим средством, и я просто слушаю их и соглашаюсь с их словами.

Когда настает подходящий момент, я говорю: «Знаете, есть новая техника релаксации, которая убирает эмоциональный заряд из кошмаров и плохих воспоминаний, давая возможность ветеранам спать крепче. Она никак не связана с медикаментами, и вы можете научиться сами ее выполнять». Я не рассказываю во всех деталях о ТЭС – в начале это было бы слишком странно. Если меня спрашивают, как все работает, я сначала провожу сеанс таппинга, а затем объясняю, что он означает, я показываю, где надо постукивать, и после каждой точки я говорю комментарий. Таким образом, солдаты видят, насколько это легко и им становится любопытно, еще до того, как они чувствуют облегчение.

Если это сработает, я могу попросить попробовать использовать технику на физических симптомах стресса. Причина в том, что я не хочу открывать «банку червей» на людях, при этом, мне нужно продемонстрировать немедленные результаты. Держитесь подальше от звона в ушах в начале, так как этот симптом, как оказывается, может возвращаться (пока не совсем понятно, почему это происходит), и в медицинском смысле человек может не почувствовать результата. Лучше работайте с напряжением в теле, и после того, как напряжение спадет, спросите, как чувствует себя человек. Затем расскажите, что чувства и физические симптомы связаны, как и наши наши мысли.

Объясняйте все как можно проще, чтобы человек без проблем понял принцип работы техники.

При работе с ветеранами я заменяю слова «я глубоко и полностью принимаю себя» словами «я уважаю себя». Это более понятный для них язык – такие слова будут иметь смысл.

Затем посмотрите, над чем он хочет поработать дальше, и предложите свою помощь. Не ждите, что вам перезвонят. Этого не будет, даже если техника сработает и поможет ветерану. Вместо этого попробуйте предложить перезвонить ему в определенное время (но не давите слишком сильно). Скорее всего, когда вы позвоните, никто не ответит, но если позвонить несколько раз, человек поймет, что вы были абсолютно серьезны, когда сказали, что вам не все равно, и вы хотите помочь. Для вас, как для ветерана, это должно быть намного проще, чем для меня, гражданского человека.

Мои ветераны всегда говорили мне, что они, скорее всего, не ответят на звонок, но просили продолжать попытки дозвониться. Это симптом ПТСР… избегание…, и они должны преодолеть его по-своему.

Не откладывайте слишком на потом, чем скорее, тем лучше, иначе их воспоминания возьмут верх, и «окно возможностей» снова закроется. Я видела такое, и смотреть на это крайне больно, работа насмарку.

Надеюсь, это поможет и имеет для вас смысл.

Большое вам спасибо за все, что вы делаете, Билл!

Если нужна моя помощь, сообщите, буду рада помочь, чем смогу!

Оригинал: http://www.eftforvets.com/1137/1137/