Энергия для лечения травм: Энергетическая психология и эффективное лечение травм и ПТСРPRO 

Травмирующие события, воспоминания о них и сами травмы могут вызвать некоторые очевидные, но часто неуловимые различия в восприятии их. В то время как многие справедливо считают, что они страдают из-за случившего травмирующего события, ясно, что событие уже прошло; хотя могут остаться быть реальные физические и психологические последствия, с которыми еще надо будет поработать. Другие могут думать, что все дело в воспоминаниях о травмирующем событии, преследующих их; хотя часто кажется, что это не воспоминание о прошедшем событии, а происходит сейчас. А третьи вообще не могут вспомнить о случившемся событии, но находятся в замешательстве от эмоций и физических ощущений, которые связаны с этим событием.

Разница между травмирующим событием, воспоминаниями и самой травмой становится понятна, когда проходят моральные страдания. Полное решение проблемы означает, что травма прошла, и все, что от нее осталось, это воспоминание, пусть даже иногда отдаленное и неясное. Кажется, что нереально вернуться и посмотреть на некоторые виды травмирующих событий с удовольствием, но совсем нередки чувства облегчения и безмятежности, а иногда даже интереса и трепета перед событием, когда страдание уже прошло. Всех тех, кто прошел через такие переживания и разрешил проблему случившейся травмы, подобные события могут привести к более глубокому пониманию ситуации и положительному изменению, даже духовному обновление. Очень часто переживший травму человек может найти способы, чтобы помочь другим справиться с их страданиями.

Горе

Многие люди сталкивались с травмирующими событиями и травмами в своей жизни. Либо это их личные переживания, либо они знаю людей, перенесших неприятные события. Для меня это случилось в детстве. Хотя я осознанно не помню эту пресловутую родовую травму, но зато помню многочисленные болезненные лечения и другие события из детства. Некоторые из них были незначительны (когда я думаю о них сейчас), некоторые, наоборот, были ужасны. Я потерял очень много любимых людей: умерли мои родители, два брата, дедушки и бабушки, и другие.

Когда мне было 11 лет, моей маме поставили диагноз «рак груди». Она умерла в 1959 году, всего лишь в 43 год. Мне было 12 лет, моей сестре – 10, троим братьям – 7,5 и 1, а отцу – 37.

Рак быстро распространился по телу. Она перенесла несколько операций и лучевую терапию. Я смотрел и страдал, когда видел, как моя пылкая и полная жизни мама, которую мы все любили, зачахла. Она очень страдала, и мы страдали вместе с ней, каждый по-разному. В то время раковые больные, в основном, доживали дома; обезболивающих лекарств было недостаточно, что означало страшные боли. Отец тихо рассказал мне о том, что она должна умереть, задолго до того, как это произошло, и сказал держать это в секрете. Надежды не было.

 

Хотя она сама не должна была знать о скорой смерти, я уверен, что она знала. Но она тоже скрывала это; мы не разговаривали на эту тему. Будучи ребенком, я часто засыпал в слезах и молился, чтобы она выздоровела или хотя бы не страдала. Как истинный католик, я пытался облегчить ее боль и клал святой наплечник на разные участки ее тела, где была боль. Она говорила, что это помогало, но боль распространялась по телу, за ней нельзя было угнаться! Я чувствовал себя удрученным, бесполезным и беспомощным, и я был убежден, что мои старания не помогали. Теперь я верю в то, что она находила некоторые облегчение в моих попытках. Я помню, как плакал в отчаянии: «Это не помогает!». Она старалась утешить меня: «Это помогает, Фредди, мне легче в тех местах, куда ты кладешь его, просто боль движется». Конечно же, мои три брата, и сестра также мучились от ее болезни, и затем смерти. И глубокое горе моего отца было, конечно же, самым страшным, хотя в то время я него этого понять. Для меня, болезнь и смерть моей мамы вызвали мучение и ошеломление, и эта травма мешала моим отношениям с другими людьми долгие годы после этого. Я переживал тяжелое горе, и пытался справиться с ним путем переживания эмоций, либо избегания и подавления, но ничего из этого не помогло. Я не думаю, что в том время мог сообразить, что со временем мне станет легче. Хотя время не излечивало мои раны, и прошло уже около сорока лет, прежде чем я смог облегчить свое состояние, но другими способами. К моему удивлению, каждое решение проблемы травмирующего события и стресса заняло около нескольких минут. Данный метод описывается в этой главе.

Травма и паника от телесного повреждения

Другая серьезная травма случилась со мной, когда мне был 21 год. Я только что окончил Университет Дьюкейн в Питтсбурге, штат Пенсильвания, где я специализировался в философии и психологии. На следующий день после получения диплома, я попал в автоаварию, в которой чуть не погиб. Это случилось в начале июня 1968 года, я сидел за рулем своего красного Фольксвагена «Жук», направляясь на собрание клуба студентов университета, чтобы встретиться там с друзьями, когда в меня врезалась большая машина и оторвала дверь с моей стороны. Ударом мою машину развернуло вокруг своей оси; лобовое стекло медленно раскрошилось, а затем меня выбросило из машины, и я полетел, будто в замедленном действии, упав на какие-то деревянные ступени, которые разбились под весом моего тела. Я перелетел через перила, сполз по тротуару, и перевернулся, наконец-то резко остановившись. Я пытался подняться, и в этот момент ощутил резкую боль и будто что-то сочится из моего левого бока. Затем я перевернулся на спину и посмотрел на небо, думая с ужасом, что вот-вот умру. «Нет! Я не умру! Нет! Я еще не готов умереть!». Моя решительность, скорее всего и спасла меня.

У меня было много повреждений, в т.ч. ушиб почки и разрыв селезенки. Мне сделали операцию, перелили почти три литра крови; несколько дней я находился на грани жизни и смерти. Я находился в реанимации первые четыре дня, и десять дней в больнице в общей сложности. Я научился справляться с сильной болью между инъекциями болеутоляющих препаратов. Также я понял разницу между болью после операции и болью, которую я чувствовал в реанимации: боль после операции была болью исцеления, а боль в реанимации – болью умирания. И хотя оба чувства были почти одинаково невыносимы, осознание такой разницы помогло мне; ведь боль – это субъективно воспринимаемое ощущение. Это осознание помогло мне сконцентрироваться на боли с некоей благодарностью за исцеление, и от этого мне стало легче. Более того, через несколько дней я понял, что прошу сделать мне обезболивающие инъекции, хотя уже не чувствую боли – я привык к ним. Я сразу же решил остановиться, но, тем не менее, навязчивое желание прошло только через несколько лет. Стоило мне только заговорить о морфии, как у меня начинала кружиться голова, и я даже чувствовал эйфорию. Но я никогда не пытался начать их употребление.

 

Я восстанавливался дома почти два месяца. За это время я также перенес операцию на щитовидной железе. И хотя мое физическое состояние восстановилось довольно быстро, психологическая травма длилась долгие годы; страх за рулем, общая тревога, воспоминания и частые приступы паники с чувством, что я сейчас умру.

Я избавился от страха вождения через некоторое время, когда научился расслабляться и не хватать руль очень сильно, а также уверяя себя, что машина не выйдет из-под контроля. На это, конечно, потребовалось время, но в итоге я смог водить машину с удовольствием, как раньше.

Я избавился от паники таким способом: я просто пережил один приступ, случившийся вечером, около 10 лет после аварии. До этого у меня было много приступов, и последний из них длился около двух часов. Я пытался сделать все, чтобы избавиться от него: молился, ходил туда-сюда, тер ладони, дышал в бумажный пакет, принимал теплый душ, принимал холодный душ, пил виски и даже бегал по улице. В итоге, наперекор всему, я попытался усилить панику. Я лег на кровать лицом вниз, закрыл глаза и попробовал войти в состояние паники – ужаса и бездны. С надменностью, я заговорил с ней: «Ну, иди же ко мне! Иди же!». Но случилось обратное: паника исчезла. Я должен был встретиться со своим страхом лицом к лицу, посмотреть ему в глаза и не дрогнуть – и паника пропала.

Через неделю после этого, я почувствовал начало паники. Опять-таки, я просто расслабился: и паника отступила. Я пытался найти в себе хотя бы легкий намек на панику и волнение, но не мог найти. Какое удовлетворение я получил от этого сказочного открытия! С тех пор я уже не жил с ожиданием ужаса и паники. Если случался мимолетный приступ паники, я встречался с ним, входил в него и приступ отступал.

Также я знал, что нельзя использовать данный подход в попытке перехитрить панику: это не должна была быть просто техника – я должен был поверить в него. Я должен был по-настоящему хотеть погрузиться в это переживание, несмотря ни на что. От этого моя уверенность повысилась, и я смог понять причину моей паники. Частично, это было связано с тем ощущением, пока я летел из машины в июне 1968. Я совсем забыл об этом. Когда я сползал по тротуару, у меня возникла довольно отвлеченная мысль: «Я умру сейчас или когда остановлюсь?». Причем предлога «если» не существовало; смерть была неотвратимой, вопрос был просто во времени. Когда я остановился на том тротуаре, моя кончина должна была случиться в любой момент. Паника всегда приходила вместе с чувством, что я умру «вот прямо сейчас», и должен бороться, чтобы остаться в живых. И хотя решение не умирать во время аварии было весьма неплохой идеей, почему-то об этом я не думал. В каком-то смысле авария и смерть находились в моем настоящем, или рядом. И хотя казалось, что паника приходит ко мне, на самом деле я сам был ее причиной.

 

Травмирующий стресс возникает в тот момент, когда мы говорим «нет» случившемуся событию, и поток жизненной энергии блокируются. Древние китайцы называли это «застойной чи». Если принять случившееся травмирующее событие сразу, то жизненная энергия продолжает течь, а не застревает на месте. Как говорится в старой поговорке, то, чему вы противостоите, упорствует.

В конце концов, я понял, что паника – сильный электрический заряд – так же была связана с тем моментом, когда отец сообщил мне о неизбежной смерти матери. Для некоторых, избавление от травмы может быть затяжным процессом, но когда применяется эффективный метод, но необходимое время значительно сокращается. Мы еще поговорим о более эффективных методах, но для начала обсудим несколько дополнительных явлений, связанных с травмой.

Что такое травма?

Будда учил, что жизнь страдает из-за нашей привязанности к понятию, что мы не должны болеть, стареть и умирать. Решение проблемы – это принять жизнь такой, какая она есть, принять наши человеческие свойства, плюсы и минусы жизни, и понять, что в итоге все в жизни непостоянно. Этот духовный принцип также относится к разным религиям. В христианстве, Христос учил, что царство Бога не на этой Земле. Т.к. травмы встречаются очень часто, можно перефразировать духовные изречения так: жизнь страдает из-за травм. Но травма – это не только ужасные события. Ее обостряют два фактора: сопротивление к принятию ее с одной стороны, и привязанность к ней с другой.

Хотя существует вполне осознанная привязанность к травме и ее смыслу, но травма также относится к бессознательному: усиливает ее, не то, что мы запомнили, а то, что забыли. Основная мысль Фрейда заключалась в том, что психологические расстройства – это плод деятельности бессознательного, информация, которая была сдержана или подавлена. Суть травмы означает закрыть глаза на какую-то определенную информацию, и не договориться с ней. «Договоренность» может включать в себя дополнение недостающей информации и понимание ее с другой стороны, с более высокого уровня сознательного. Можно сказать, что этот подход напоминает археологические раскопки в попытках найти потерянное и завершить неоконченные дела. Эмоциональная разрядка – это один из способов переживания и разряжения эмоций, связанных с травмирующим событием; но некоторые пациенты переживают травму заново, потому что воспоминание о событии активирует симпатическую нервную систему, и приводит к наложению травмы на травму.

Характеристики

В случая травм главную роль играют скрытые воспоминания, а не явные: отличие бессознательного от сознательного. При изучении травм нужно рассмотреть много различных аспектов.

 

У травмы есть много видимых особенностей. Пейзаж можно нарисовать тонкой кистью, а можно широкой. Тонкой кистью «рисуются» посттравматические стрессовые расстройства (ПТСР), диссоциативные расстройства и многие другие, которые описываются в Диагностическом и статистическом руководстве по психическим болезням (ДСР). ПТСР – это травма, о которой упоминают чаще всех. Она заключается в травмирующему событии, страхе и беспомощности. Само по себе событие уже достаточно трагично, но последствия, справедливо называемые травматическим стрессом, – это именно то, что мучает человека – навязчивые воспоминания, мучительные сны, воспоминание, избегание, эмоциональное оцепенение, расщепление и много другое. Существует различие между посттравматическим стрессом (ПТС) и ПТСР. ПТС является значительным источником расстройства, но не отвечает всем критериям ПТСР.

Это состояния и симптомы явной травмы, под которой могут подразумеваться один или несколько инцидентов, или сложная травма. Однако, даже при рисовании картины широкой кистью, менее заметные травмы могут оказывать сильное влияние. Многие психологические, физические и общественные проблемы берут свое начало с травм. Подумайте об общественной проблеме, которая преследовала немцев со времен Второй Мировой Войны, несмотря на то, что люди, участвующие в ней, или видевшие Холокост, в основной своей массе уже умерли. Америка продолжает бороться с отголосками рабства. Также, ресурсы и восприятия человека очень важны в случаях травм. Некоторые явно травмирующие события спокойно переносятся людьми, и, наоборот, на первый взгляд незначительные события могут сильно навредить другим людям.

Жизненный опыт человека очень важен: он либо поможет человеку преодолеть стресс, либо поспособствует его развитию. Если человек, с которым случилось травмирующее событие, жил и рос в здоровых условиях с любящими родителями, то риск развития ПТСР и других травмирующих последствий весьма низкий. А если у них все-таки возникнет ПТСР, то шансы на быстрое и эффективное излечение возрастут. А вот если у человека не было подобных условий, и не развилась устойчивость, то во многих случаях эффективное протекание лечения будет под вопросом (Шор, 1994).

Теории

Существует большое количество теорий, касающихся травм; все они рассматривают травмы с разных стороны. В когнитивной терапии травма прикрепляется к расстраивающим мыслям и воспоминаниям. Задача заключается в том, чтобы перефразировать эти мысли более рационально, или подумать о способности человека отбрасывать ненужные мысли. В соответствии с этим существует понимание того, что человек может сознательно «отпустить» травмирующие воспоминания, и связанный с ними стресс. Другие обнаруживают, что иногда возможно вообще не думать о болезненных событиях, и, тем самым, облегчить травматический стресс.

 

Для бихевиоризмов, травма –  это рефлекторное состояние, и задача лечения – торможение.  Терапии включали в себя воздействия, либо постепенные, либо сразу «насыщенные». Очень часто, сам процесс может быть травмирующим, когда инструктору или пациенту неприятны сильные эмоции. Также, была информация о негативных последствиях терапии «насыщенного воздействия» (Питман и соавторы, 1991). Несмотря на это, для преодоления травмы некоторая степень воздействия в общем обязательна, хотя эта степень может быть совсем невысокой, так называемой сонастроенностью. Сонастроенность помогает просто вспомнить о событии, но не быть втянутым в ассоциативные тревожные эмоции.

Объединяя подходы когнитивных и поведенческих терапий, можно сказать, что травмирующее воспоминание подвергнуто воздействию и обработке. Такие действия могут быть охарактеризованы в терминах десенситизации, привыкания и объединения. Расстройство устраняется, главным образом, путем преодоления избегания, и убирания его ассоциации с воспоминанием. Расстройство устраняется, если вы на шаг отступите от травмирующего воспоминания и посмотрите на него со стороны. Это позволяет изменить структуру воспоминания в мозгу, позволяя гиппокампу записать его, просто как воспоминание. Вдобавок, когнитивная реструктуризация обычно следует за этим как результат снижения эмоций, или ее предлагают пациенту на рассмотрение. Процесс похож на психоаналитический, когда пациенту предлагают интерпретацию проблемы, когда он готов принять ее.

Системные аспекты травмы и ее лечения включают в себя отношения. Травма обычно связана с отношениями, которые побуждают пациента оставаться жертвой, или наоборот препятствуют этому. Решение проблемы заключается в изменении отношения в здоровом направлении, подальше от нездоровых привязанностей. Вдобавок, взаимоотношения терапевта и пациента очень важны: взгляд терапевта на пациента неизменно влияет на результат лечения. Если и пациент, и терапевт привязаны к «психологии жертвы», это может затормозить получение положительных результатов.

С точки зрения нейробиолога травма включает в себя активацию симпатической нервной системы, в т.ч. сверх бдительность миндалевидного тела и ГГНС. В это же самое время эффекты диссоциации и оцепенения – это парасимпатическая ответная реакция дорсального вагусного комплекса (Порджес, 2011). Травма также нарушает гиппокамп, структуру мозга, задействованную в эмоциональном переживании события, размещая его в прошлое. Таким образом, травма становится постоянным настоящим, не завершенным во времени. Задача заключается в успокоении миндалевидного тела, ГГНС и дорсального вагусного комплекса, позволяя гиппокампу записать событие, как законченное.

 

Химик рассматривает травму как химическое состояние. Травмирующий стресс поднимает уровни кортизола, глютамата и адреналина; в тоже самое время он понижает ГАМК и серотонин. Задача – установить химический баланса, возможно с помощью лекарственных препаратов. Однако, любое эффективное лечение травмы повлечет за собой и нейрохимические изменения.

Инструктор, работающий с телом, будет рассматривать травму в ее связи с мышцами; задачей его будет нахождение облегчение через массаж и движение. Травму можно также рассматривать в отношении своего «эго», как нарушающую его духовное состояние. Некоторые формы медитации делают возможным выйти за границы эго и травмы путем не задействования, избегания и подавления травмирующих сцен.

Шаман скажет, что душа покидает тело во время травмирующего события, и ей необходимо вернуться обратно. Он может переместиться в верхние и нижние миры, чтобы вернуть ее на место, обратно в тело. Является ли это метафорой для диссоциативного процесса, наблюдаемого вместе с травмой, или это означает что-то, намного более глубокое?

Биоэнергетика 

Травма также является энергетическим блоком или дисбалансов, нарушенным колебанием энергии, резонирующим энергетическим полем, которое работает вновь и вновь внутри человека с травмой, и резонирует наружу к другим.

Согласно формуле Альберта Эйнштейна E =mc² вещество и энергия взаимопревращаемы. Вещество – это плотная энергия. Квантовая физика предложила точку зрения, что энергия и сознание связаны друг с другом, и энергия функционирует сообразно сознанию и сознательному выбору (Бом и Хайли, 1993).

Вещество и энергия не так уж отличаются друг от друга; они всего лишь разные формы одной реальности. Бессознательное, сознательные восприятия, флюиды, мозг, мускулы и так далее – это энергия в определенных формах. Теория струн говорит о том, что даже кварки, элементарные частицы из которых состоят электроны и протоны, на самом деле являются колеблющимися струнами энергии (Грин, 2003). И, кажется, что сознание и дух также тесно связаны с энергией.

Даже живые тела состоят из этих маленьких вибрирующих струн энергии Фриц-Альберт Попп обнаружил, что клетки выделяют фотоны, и существует разницы между частотами здоровых и больных клеток (Попп и Белоусов, 2003). Может быть, это биологический эквивалент оптоволоконной сети передачи данных, несущей тонкие энергии и информацию через клетки и наружу к другим.

 

Как только энергетическая конфигурация или поле установлены, кажется, что они обладают способностью копировать и закреплять себя. Особенное это важно в плане памяти и формы. Янг обсуждал коллективное бессознательное и архетипы, которые являются информационными и влиятельными полями, не ограниченными пространством и временем. Похожим способами Шелдрейк (1981, 1988) постулировал понятия формирующей причинности, морфического резонанса и морфогенных полей, которые, по его словам, объясняют одушевленные и неодушевленные формы, и даже поведение. В 1970-х гг. Харольд Саксон Бэрр обсудил «жизненные поля», которые он обнаружил вокруг камней, деревьев, саламандр и животных (Бэрр, 1972). Жизненные поля объясняют форму. Возможно именно поэтому человеческое тело сохраняет свою форму даже несмотря на то, что все атомы перерабатывают каждые 4-7 лет. Существует идея, что энергетическое поле – это то, что держит форму материального тела. И несмотря на это, с течением времени земное притяжение делает свое дело. Существуют исторические открытия 7000-летней давности в Индии, где верилось или было найдено подтверждение того, что у тела есть жизненная сила – прана – и эта энергия заметна в чакрах и аурах. Пять тысяч лет назад в Китае были охарактеризованы меридианные системы чи (эквивалент пране), и была разработана акупунктура, как способ регулирования чи, и как следствие здоровья. Чи и прана можно перевести как энергию, влияние, мощь, ум и дух.

В 1970-х гг. исследование, проведенное Беккером и Райхмани, продемонстрировало низшее электрическое сопротивление во многих акупунктурных точках, предлагая теорию, что меридианы и акупунктурные точки являются электрическими (Беккер и Селден, 1985). В 1980-х гг. французские исследователи ввели радиоактивный препарат в определенные почечные акупунктурные точки 330-м пациентам, и далее наблюдали, каким образом изотопы проходили по почечному меридиану (Дарраси, Де Вернехул и Альбареде, 1992). Хотя это исследование не было повторено нигде, оно может поддержать теорию системы телесной энергии, которая имеет тонкие и электромагнитные свойства.

Часто открытия вызывают важные вопросы, когда данные скапливаются и теориям бросается вызов. Например, самое большое исследование на тему акупунктуры обнаружило, что акупунктура и «обманная» акупунктура были намного эффективнее традиционных методов для лечения определенных видом боли в спине (Хааке и соавторы, 2007). Эффективность этих двух направлений также наблюдалась и в случаях миофасциальной боли (Годдард и соавторы, 2002). Парадокс заключался в том, что как «реальная» акупунктура, так и «обманная» работали примерно одинаково в условиях этих исследований, что могло означать только одно – не имеет значение, на каком участке применяются иглы, и протыкают ли они кожу. Это поднимает вопрос о правдивости теории меридианов. Также, было выдвинуто мнение, что механизм акупунктуры – это не функционирование чи, а, скорее всего, результат стимуляции эндорфинов. (Стю и Померанц, 1995; Померанц, 1996). Хотя к механизму акупунктуры также есть вопросы, это не отменяет наличие энергетических факторов, задействованных в энергетической психологии (ЭП). В конце концов, ЭП не использует иглы в своих методах, и даже большинство акупунктурных исследований включали в себя только прикосновение к точкам. Кажется, что данные исследования только демонстрируют, что для стимуляции меридианов и вызова прочих эффектов совсем не требуется протыкание кожи иглами.

История

Травма включает в себя травмирующее событие, восприятие, неврологию, флюиды, информацию, энергию, сознательное и дух. Если структура энергетического поля травмы может быть серьезно нарушена, то травму можно устранить. И, кажется, это именно то, что происходить, когда применяется ЭП (Каллахэн, 1995; Каллахэн и Турбо, 1995; Крейг и Фоули, 1995; Крейг, 2011; Галло, 1997, 1999, 2000, 2002, 2003, 2005).

Недавняя история ЭП возвращает нас к началу 1960-х гг., когда мануальный терапевт доктор Джордж Гудхарт основал прикладную кинезиологию (Гудхарт, 1987), подход, который включает в себя мануальное мышечное тестирование и холистические концепции для решения физических проблем. Гудхарт стал первым предложившим локализацию терапии, что включало в себя прикосновение к определенным участкам тела в процессе применения мануального мышечного тестирования (Кендалл, Кендалл и Уодсворт, 1971). Этот подход обеспечил диагностическую информацию, необходимую для корректировки некоторых трудноразрешимых проблем. Гудхарт исследовал разнообразные терапевтические варианты, в т.ч. спинно- и черепномозговые поправки, нейролимфатические и нейрососудистые рефлексы, питание, травы, гомеопатию, цветочные эссенции, стимуляцию акупунктурных точек и т.д.

 

В то время как Гудхарт открыл связь между определенными мышцами, рефлексами и меридианами, другие исследователи изучали прикладную кинезиологию как метод лечения психологических проблем. Психиатр Джон Даймонд (1985) изучил связь эмоция-меридиан и использование аффирмаций, музыки и другие информационные средства (медиа) для лечения психологических сложностей. Проводя примерно такое же изучение, психолог Роджер Дж. Каллахэн разработал метод лечения, включающий в себя настройку на психологические проблемы типа фобий и травм, и затем постукивание по определенным акупунктурным точкам (Каллахэн, 1995; Каллахэн и Турбо, 1995). Позднее подобные подходы были разработаны Крейгом (Крейг и Фоули, 1995), Галло ((1999, 2000, 2005, 2007) и другими (Галло, 2002; Дипольд, Бритт и Бендер, 2004; Моллон, 2008; Бенор и соавторы, 2009).

Личный опыт

Когда я впервые встретился с энергетическими подходами, я отнесся к ним скептически. Идея лечения психологических проблем путем таппинга не укладывалась в моей голове. Конечно же, я знал об акупунктуре, теории Райха и глубоком массаже, т.к. один из моих профессоров регулярно посещал сеансы глубокого массажа и приходил в класс после выходных довольно побитым. В то время подобное казалось мне странным.

Тем не менее, я решил попробовать. У меня была боязнь высоты; я избавился от этой проблемы за несколько минут. Тоже самое касалось и травмы, связанной со смертью моей матери. Все, что мне надо было сделать, это постучать по определенным акупунктурным точкам, одновременно вспоминая, или находясь в ситуации, которая вызывала у меня эмоциональное расстройство. Первоначально, я подумал, что результат был связан с отвлеканием от проблемы. Однако, когда боязнь высоты не вернулась, и травмирующие воспоминания перестали меня тревожить, теория отвлечения была тут же забыта. Мне требовалось лучшее объяснение.

 

Необходимые составляющие метода включают в себя настройку (мысли) на проблемы и затем стимуляцию тела особым образом, таким как таппинг. Хотя я преодолел панику, оставаясь в настоящем, изучая ее и пытаясь усилить ее эффект, большинство моих пациентов были неспособны на это, или очень неохотно соглашались на встречу с паникой таким образом. Но таппинг, каким-то образом, облегчает задачу, и пациенты обычно сообщают, что чувствуют себя спокойно и расслаблено. Но результаты не ограничиваются расслаблением; также обычно происходит изменение в понимании и сознании, когнитивная реструктуризация. После подобного лечения, люди обычно отвлекаются от своего эго, и становятся более философски и духовно настроенными на тему того, что с ними случилось. «Это больше не заботит меня. Это всего лишь то, что когда-то случилось. Я не знаю, почему это так долго напрягало меня. Злость и негодование прошли. Я чувствую себя легче, более мирно». Это комментарии людей, мучимых травмой, после проведения лечения методами ЭП.

Случай из практики 

Аманда, 19-летняя студентка университета, была направлена ко мне: у нее было ПТСР после автоаварии в 1999 году. Водитель другой машины пересек разделительную полосу и ударил ее машину в лоб. Оба его пассажира, и он сам, погибли. Аманду придавила приборной панелью, и она провела так несколько часов, пока спасательная бригада пыталась вырезать ее из разбитой машины. У нее было много повреждений; она попала в больницу, а потом несколько месяцев провела в реабилитационном центре. Я увидел ее через год после аварии. У нее были частые кошмары, воспоминания о случившемся, паника, тревога и чувство вины. Также она злоупотребляла алкоголем.

Первоначально, мы сконцентрировались на ее воспоминании о времени, проведенном под приборной панелью. После того, как она подумала об этом, она оценила этот момент по шкале СЕТ как 9 из 10. Я попросил ееs поместить воспоминание в воображаемый контейнер, затем применил к ней метод промежуточной энергетики (МПЭ), процедуру, которая включает в себя таппинг определенных участков на голове и груди (Галло, 2005; Галло и Винченци, 2008). После пяти циклов таппинга, она смогла четко вспомнить событие, не расстраиваясь. Последующие сеансы через 1 неделю, 2 недели и 2 месяца показали, что после первоначального сеанса ее расстройство на тему случившегося события, ее ночные кошмары и воспоминания прекратились.

В процессе лечения мы касались и других аспектов травмы, в т.ч. чувства вины о погибших людях. Данное чувство также прошло за один сеанс, после использования МПЭ и пары похожих методов.

Далее в течении курса терапии она рассказала, что родственник домогался ее в возрасте от 5 до 12 лет. Используя более направленный метод лечения, такой как мануальное мышечное тестирование, мы определили другие участки тела, по которым необходимо было постукивать, чтобы избавиться от травмы сексуального насилия. После эффективного лечения этих проблем она рассказала также о тянущихся чувствах бесполезности, «грязи и отвращения к себе» внизу живота. Для устранения этих чувства мы применили похожие, на вышеуказанные, техники. Пост-наблюдение через несколько месяцев показало облегчение состояния всех случаев, вылеченных в процессе терапии.

Исследования

Многие практикующие специалисты обнаруживают, что подходы ЭП высокоэффективны, что доказывается большим количество отчетов из практики и клинических наблюдениях. Хотя отчеты из практики, без сомнения, интересны и важны на ранних стадия развития техники, но, тем не менее, необходимы эмпирические наблюдения, которые могут подтвердить взаимосвязь полученных результатов с используемыми методами. Далее мы рассмотрим частичный обзор одного исследования. Необходимо отметить, что, несмотря на то, что эмпирические исследования нацелены на рассмотрение эффективности самих процедур, терапевтические отношения в результате являются наиболее важными (Норкросс, 2011).

 

В добавление к эффективному лечению различных состояний, таких как тревогу, навязчивые страхи (фобии), депрессию и физическую боль (Уйэд, 1990; Леонофф, 1995; Карбонелл, 1997; Дарби, 2001; Уэллс и соавторы, 2003; Ламброу, Пратт и Шевалье, 2003; Дарби, 2001; Шонингер, 2001; Салас, Брукс и Роу, 2011; Сакаи и соавторы, 2001; Пиньотти, 2005; Чёрч и Брукс, 2009), за последние двадцать лет эффективность ЭП при лечении травм и ПТСР все более и более успешно подтверждалась. (Фигли и соавторы, 1999; Дипольд и Гольдштейн, 2000, 2008; Джонсон и соавторы, 2001; Грин, 2002; Сакаи, Конноли и Оас, 2010; Чёрч и соавторы, 2009; Чёрч, 2009; Чёрч, Пиньа, Ротеги и Брукс, 2010; Чёрч, Джеронилла и Динтер, 2009; Бёрк, 2010; Church, Чёрч, Юнт и Брукс, 2012; Чёрч и соавторы, 2013). Исследования на тему применения ЭП для лечения ПТСР особенно интересны, т.к. ПТСР считалось трудно поддающимся лечению состоянием. Некоторые утверждали, что оно вообще не излечимо, и его можно только контролировать (Джонсон и соавторы, 2004; Фелпс, 2009). Я предлагаю гипотезу, что подходы ЭП могут действительно устранить травму путем активации скрытой памяти, связанной с нейронами миндалевидного тела, и навсегда изменить их связи (Гебб, 1949). В других главах рассматриваются прочие исследования ЭП; я же хочу привести для примера несколько исследований на тему травм.

Исследование Фигли и соавторов (1999) было системным клиническим демонстрационным проектом, оценивавшим результативность Терапии мысленных полей (ТМП) и три других метода лечения ПТСР (см. Таблицу 1). В процесс исследования и в пост-наблюдения были включены детализированные методы оценки. Оценки пост-наблюдений в пределах от четырех до 6 месяцев показали устойчивое снижение по шкале субъективных единиц при всех подходах. Хотя временные рамки и количество участников варьировалось в зависимости от условий лечения, соответствующие усредненные показатели лечения и оценок по шкале СЕТ продемонстрировали предварительные данные по эффектам от лечений. Среди всех подходов ТМП оказалась наиболее эффективной в плане скорости и уменьшении показателей на шкале СЕТ.

Таблица 1. Университет штата Флорида. Данные проекта по активным составляющим

Метод	Участники	Время (мин)	пре-СЕТ	пост-СЕТ
В-К Д*	8	113	4,75	3,25
ДиК	6	172	5,00	2,00
СТИ**	2	254	6,50	3,40
ТМП	12	63	6,3	3,00

*   Визуально-кинестетическая диссоциация

** Снижение травматических инцидентов

Дипольд и Гольдштейн (2000, 2008) провели исследование случаев из практики на тему применения ТМП; для оценки использовалась количественная электроэнцефалограмма (кЭЭГ). Были отмечены статистические ненормальные схемы мозговых волн по сравнению с базисными показателями, когда пациент думал о травме.  Оценка кЭЭГ, пока пациент думал о травмирующем событии, проведенная сразу после применения диагностики и лечения методом ТМП, показала отсутствие каких-либо отклонений. На пост-наблюдении через 18 месяцев было отмечено, что пациент освободился от эмоциональных страданий, связанных с травмой. Данное исследование подтверждает, что негативную эмоцию можно измерить, а также беспристрастно оценило немедленное и длящееся после изменение к нормальному состоянию и здоровью после применения техники ТМП.

Чёрч, Юнт и Брукс (2012) изучили уровень кортизола у 83 участников, случайным образом разбиты на группы, подвергшиеся одному сеансу ТЭС, терапевтической беседе и простому отдыху. Кортизол – это «главный гормон», регулирующий множество аспектов механизмов реакции на стресс в нашем теле, в т.ч. и тех, которые связаны с вегетативной нервной системой. Поэтому авторы предположили, что результатом успешно проведенной терапии станет снижение стресса, и, как следствие, снижение уровня кортизола, измеренное в образцах слюны. Их исследование продемонстрировало, что уровень кортизола в группах отдыхающих и беседующих снизился примерно одинаково, а вот в группе ТЭС – весьма значительно. Снижение этого физиологического маркера стресса также было значительно связано со снижением чувств тревоги, депрессии и других психологических состояний.

Джонсон и соавторы (2001) дали отчет по проведенному неконтролируемому лечению жертв травм в Косово путем применения ТМП в период пяти двухнедельных поездок в 2000 году. Лечение было проведено у 105 албанских пациентов с 249 отдельными жестокими травмирующими инцидентами. Травмы были следующего рода: насилие, пытки и свидетельство убийств близких людей. Общее облегчение наблюдало у 103 пациентов и по 247 отдельным видам травм. Пост-наблюдения в течение 5 месяцев не выявили повторения симптомов. Хотя эти данные берутся из неконтролируемых лечений, отсутствие рецидивов должно привлечь внимание, т.к. спонтанное излечение 98% случаев от ПТСР вряд ли возможно.

Сакаи и соавторы (2001) дали отчет по проведённому неконтролируемому исследованию 1 594-х применений ТМП в лечении 714-ти пациентов с диагнозом ПТСР и другими расстройствами. Показатели шкалы пре- и пост-СЕТ показали статистическую значимость на уровне ,01 в 31 категории.

Были проведены экспериментальные тесты по нескольким другим подходам ЭП. Эффективность сокращения или устранения симптомов ПТСР, таких как тревоги, депрессии и фобий, была продемонстрирована в нескольких исследованиях на тему применений Техники Эмоциональной Свободы (ТЭС) (Роу, 2005; Уэллс и соавторы, 2003; Чёрч и Брукс, 2010).

Раннее исследование ТЭС изучало участников ДТП, диагностированных ПТСР, связанным с инцидентом (Суингл и Пулос, 2000). Все участники подверглись двум сеансам лечения; улучшение наступило у всех практически сразу. Оценка мозговых волн до и после терапии показала увеличение амплитуды на 13-15 Гц в сенсомоторной коре, уменьшение возбуждения правой лобной коры и уменьшенное соотношение 3-7 Гц: 16-25 Гц в затылочной области.

Наиболее широкомасштабное клиническое исследование результативности ЭП было проведено в Южной Америке; оно длилось более 14 лет, и задействовало 31 400 пациентов (Андраде и Файнштайн, 2004). Подыследование заняло около 5,5 лет и задействовало 5 000 пациентов с ПСТР и другими психологическими расстройствами. В подыследование могли быть включены только те состояния, над которыми можно было проводить и лечение методами ЭП и традиционное (когнитивную поведенческую терапию и медикаменты, когда нужно). В конце лечения, и в пост-наблюдении через 1 месяц, 3 месяца, 6 месяцев и 12 месяцев, с пациентами по телефону разговаривали специалисты, которые непосредственно не участвовали в проведении лечения. Эти пост-наблюдения выявили 90%-ю положительную клиническую реакцию, 76%-е полное устранение симптомов только после ЭП, и 63%-ю положительную реакцию и 51%-е полное устранение симптомов в случае одновременного применения КПТ и медикаментов (в < ,01). Эти результаты высокозначимы; они показывают превосходство ЭП над КПТ и медикаментами для большого диапазона психологических расстройств. Кроме того, среднее количество сеансов при использовании КПТ и медикаментов составляло 15, а среднее число сеансов у групп ЭП – только 3.

Как я говорил ранее, исследования на тему применения ЭП для лечения ПТСР особенно интересны, т.к. ПТСР считалось трудно поддающимся лечению состоянием. Некоторые утверждали, что оно вообще не излечимо, и его можно только контролировать (Джонсон и соавторы, 2004; Фелпс, 2009). Несмотря на это, в нескольких исследованиях ЭП успешно довела уровни ПТСР от клинических по бессимптомных. В нескольких исследованиях Сакаи, Конноли и Оас (2000) применяли ТМП при работе с сиротами после геноцида в Руанде, и обнаружили статистически значимые ослабления симптомов уже после первого сеанса. Во втором неконтролируемом исследовании Стоун, Лейден и Феллоус (2000) обнаружили снижение симптомов ПТСР уже в другом детском доме в Руанде, после двух групповых сеансов и нескольких индивидуальных сеансов с совсем тяжелотравмированными участниками.

Чёрч, Пиньа, Ротеги и Брукс (2009) провели РКИ с 16-ю мальчиками, подвергшимися насилию, в возрасте от 12 до 17 лет, в групповом доме.  Экспериментальная группа из 8-ми человек прошла лечение ТЭС, в то время как контрольная группа из 8 человек не получила никакого лечения. Было проведено пост-наблюдение через 1 месяц, которое продемонстрировало, что уровень ПТСР каждого участника первой группы нормализовался, в то время как у второй группы не произошло никаких улучшений (в < ,001).

В двух пилотных исследованиях снижения ПТСР у участников войн при применении методов ТЭС были показаны положительные результаты (Чёрч, 2009; Чёрч, Джеронилла и Динтер, 2009). В первом исследовании 11 ветеранов и члены их семей получили интенсивную терапию ТЭС на протяжении недели, от 10 до 15 сеансов. Средние показатели упали от клинических до бессимптомных, а также ослабли прочие психологические симптомы, такие как враждебность, психоз, тревога и депрессия. Три пост-наблюдения, в т.ч. и через 1 год, показали, что результаты были стабильны, и не изменились с момента проведения терапии. Во втором исследовании количество сеансов насчитывало 6; результаты были примерно такие же.

Эти исследования привели к обширному РКИ с намного большей группой участников (Чёрч и соавторы, 2013). Результаты его опять-таки показали, что в контрольной группе ничего не изменилось, тогда как шесть сеансов ТЭС привели к падению симптомов ПТСР до нормальны показателей, которые оставались такими же через 3 и 6 месяцев пост-наблюдений. Вмешательство заключалось в 6-ти часовых сеансах ТЭС. У всех участников группы ТЭС снизился уровень психологического расстройства (в < 0,0012) и уровень ПТСР (в < 0,0001) после проведенных сеансов. К тому же, 90% всей группы ТЭС после сеанса уже не соответствовали критериям ТЭС (в контрольной группе их было всего 4%). Для сравнения, аналогичное исследование лечения ПТСР методами КПТ продемонстрировало улучшение только у 40% участников-ветеранов (Монсон и соавторы, 2006).

Теоретические размышления

Обширный клинический опыт и экспериментальные исследования поддерживают результативность ЭП при лечении травм и прочих состояний. Хотя существуют и другие подходы к вопросу источников энергии, как мы можем объяснить терапевтические результаты стимуляции акупунктурных точек с параллельной настройкой на психологическую проблему типа травмы? Что в действительности делает таппинг? На этот вопрос есть шесть возможных ответов.

Эффект плацебо – хотя им можно объяснить только часть результатов. Когда сравниваются полученные статистически значимые результаты применения терапий ЭП с другими терапиями, нацеленными на плацебо, то оказывается, что плацебо не особо влияет на результаты. Уточнение: другое объяснение заключается в том, что таппинг просто отвлекает пациента. Да, действительно, трудно сохранять полную концентрацию на проблеме во время таппинга; однако, такое объяснение недостаточно, т.к. результаты сохраняются и после завершения лечения.

Взаимное торможение. Провоцирующий тревогу стимул, происходящий одновременно с тормозящей тревогу реакцией (например, расслаблением), чтобы ослабить связь между стимулом и тревогой – другое правдоподобное объяснение. Однако, также возможно, что реакция расслабления вторична после уменьшения стресса.

Когнитивная реструктуризация – другое объяснение, т.к. во время этих лечений обычно случается изменение в мыслях и восприятии. Однако, в случая применения ЭП когнитивное изменение случается после того, как негативные эмоции были выплеснуты, а не наоборот. Методы ЭП не касаются напрямую восприятия, как рычага для изменения.

 Нейрохимикаты. Нейротрасмиттеры и эндорфины могу играть некоторую роль в эффектах от ЭП, примерно, как в случае с акупунктурой (Стю и Померанц, 1995; Померанц, 1996). Однако это не исключает энергетические эффекты. Даже при приеме антидепрессантов, химическое изменение недостаточно для объяснения снижения симптомов; оно случается быстро, а депрессия уменьшается недели спустя благодаря нейрогенезу и синаптогенезу. Эффекты таппинга обычно случаются быстро, быстрее чем могут случиться химические и нейронные изменения; поэтому, скорее всего, в процесс включены и другие факторы. Также, нейротрансмиттерные изменения, скорее всего, уйдут быстро, а эффекты от таппинга сохраняются надолго.

 Структуры головного мозга также задействованы в эффекта от лечения.  Травма вызывает активацию миндалевидного тела и ГГНС, в связи с чем внешние и внутренние раздражители закрепляют стрессовую реакцию. К тому же, кажется, что гиппокамп не может обработать информацию и завершить ее во времени, как простое воспоминание. Успешное лечение подразумевает деактивацию стрессовой реакции, чтобы информация могла быть обработана через гиппокамп, тем самым облегчив травму.

Восстановление памяти. Подобно долго действующей, но недавно развенчанной, догме нейробиологии о том, что мозг не может выращивать новые нейроны, какое-то время верили, что как только воспоминания консолидировались на некоем долгосрочном хранении, они становились стабильными. Предполагалось, что долгосрочная память напоминал CD ROM (диск только для чтения). Как только что-то было записано, оно не изменялось при каждом повторном проигрывании диска. Гипотеза восстановления памяти радикально отличается, т.к. она предполагает, что сам процесс воспоминания изменяет память. Вспомните учение Гера об изменении, говорящее, что вы не можете зайти в одну и ту же реку два раза. Сам акт извлечения воспоминаний делает их хрупкими, подверженными изменению и, возможно, стиранию. Эта гипотеза имеет огромное значение для лечения ПТСР и других психологических расстройств. В зависимости от того, как именно вспоминается событие или состояние, изменение может происходить в здоровом или патологическом направлении. Извлечение, соединенное с работой симпатической нервной системы, может патологически изменить память, в то время как воспоминание параллельно с успокаивающей парасимпатической реакцией может изменить память в более здоровом направлении.

  Гены являются еще одним важным показателем психологического функционирования и многочисленных психологических нарушений. Сильное воспоминание о травмирующем событии может быть одной из причин развития ПТСР, с генетической изменчивостью гена, кодирующего протеинкиназу С альфа. Этот ген связан со способностями памяти, даже отрицательных воспоминаний, у людей европейского происхождения без пережитых травм. Подобное открытие было повторено при участии независимой группы людей без пережитых травм. Функциональное МРТ показало различия в активации участков мозга во время успешного кодирования отрицательной информации, зависящие от генотипа. В дальнейшем, найденный генетический вариативный показатель также был связан с травмирующими воспоминаниями и риском развития ПТСР на примере выживших в геноциде в Руанде, имеющих тяжелые травмы. Результаты указывают на роль протеинкиназы С пямати и предполагают наличие генетической связи между памятью и риском развития ПТСР (Де Кервен и соавторы, 2012). Также существует доказательство того, что успешная психотерапия, в общем, в т.ч. с результатами ЭП, вызывает изменения в проявлении генов (Росси, 2002; Чёрч, 2007).

Другие взгляды

Я предпочитаю объяснение, связанное с наличием многих уровней, задействованных при лечении методами ЭП. Структуры мозга, нейрохимия, гены, история развития, бессознательная динамика и восприятие задействованы в травме и других психологических проблемах; но эти состояния также энергетичны, если мы примем точку зрения, что вся наша физическая реальность в действительности состоит из энергии.

Энергетическая информация. Травма – это энергетическая информация, похожая на электромагнитную информацию, удерживаемую на аудиозаписях и жестких дисках компьютеров. Представьте себе, что травмирующее событие схоже с бросанием камней в пруд, а травма – это брызги и волны на воде. Конечно же, пруд быстро справляется с подобным вмешательством, в то время как у людей травма закрепляется и поддерживается. Как будто бы люди – это как те пруды, которые замирают в момент нарушения, и травма застывает во времени. Нервная система, клетки и энергетическая система ухватывают и хранят информацию. Т.к. природа составляет сложные структуры из простых кусочков, можно сказать, что травма – энергетическое поля самого основного уровня. Путем нарушения стабильности поля систему можно собрать заного на более высоком, здоровом и развитом уровне (Пригоджин и Стенджерс, 1984).

Самоосознанность. Другое свойство ЭП заключается в том, что таппинг вызывает сознательное наблюдение за травмирующим воспоминанием и реактивирует эмоциональные ощущения, также называемые соматическими маркерами (Дамасио, 1994). Самоосознанность увеличивает функционирование префронтального кортекса и передней поясной коры, а также уменьшение активности миндалевидного тела и других участков, задействованных в активации эмоций и стресса (Холзел и соавторы, 2011). Этот непредвзятый процесс наблюдения также, по всей видимости, улучшает внимание, регулирование эмоций, телесную осведомленности, гибкое ощущение себя и благополучного состояния.  Когда таппинг проводится осознанно, просто наблюдая за состоянием без предвзятости или оценки, я думаю, это увеличивает эффекты лечения. Интересно, что меридианы и самоосознанность имеют одинаковые древние источники, которые теперь изучаются с нашей научной точки зрения.

Высший порядок. Мысленные тела, похожие на другие системы, поддерживаются в диапазоне энергетического баланса: слишком много или слишком мало энергии вызывает нарушения. Нарушение порядка – это потеря информации. Физический таппинг на акупунктурных точках (и, возможно, других участках), нарушает систему переполнением раздражающего энергетического поля. Травмирующая система теряет свой порядок и рушится, или изменяет до разных степеней энтропии. Пруд и его эмоциональные разводы начинают оттаивать и изменять форму. Травмирующее событие теперь можно рассмотреть спокойно, и спокойствие становится частью жизни человека. Основное воспоминание остается тем же, а вот эмоциональное переживание и смысл меняются.

Итак, измененная структура воспоминания становится главной: изменяется ее эмоциональная составляющая. Пациент смотрит на событие с другой, более широкой, точки зрения, с нейтральными или глубокими позитивными чувствами. Самоосознанность торжествует. Шаман может объявить, что душа вернулась домой.

Таппинг позволяет разрешать большое количество проблем. Финансовая часть вопроса также раскрыта в большом объеме. К примеру, в книге «Таппинг: Деньги и Финансовый успех».

Фред П. Галло (Fred P. Gallo) – доктор наук, клинический психолог, член АПА и ППА, а также член совета директоров АКЭП. Он был первым, кто написал профессиональную работу по энергетической психологии, и ввел данный термин. На данный момент он опубликовал восемь книг; он представляет энергетическую психологию по всему миру.