В конце 20-го века некоторое количество писателей провозгласило 21-й век как век, полный неисчислимых возможностей и новых путеводных мифов. Последние стали известны как «Мифы миллениума», и явили собой Новый Золотой век, Новый Иерусалим, Новое Царствие Божье или Город солнца. В некоторых из этих мифических повествований говорилось, что небеса сойдут на землю или, по крайней мере, наступит некий Рай на земле. Другие повествования предсказывали второе пришествие Христа, возвращение Кецалькоатля, появление Матрейи или рождение Богини.
Джозеф Кемпбелл предостерег, что человек не может предсказать следующую мифологию точно так же, не может знать, что ему приснится ночью. Тем не менее, он ясно выразился, что если человечество выживет на этой планете, то его дисфункциональные мифы должны трансформироваться. Вместо того чтобы рассматривать мифы со сверхъестественной и эзотерической позиции, я предпочитаю описывать их с практической точки зрения. Тогда мифы можно рассматривать как воображаемые истории о важных, бытийных человеческих проблемах, которые несут в себе поведенческие последствия. Некоторые мифы, например, те, которые встречаются в большинстве религий и рассказывают о богах и богинях, считаются «священными»; но те мифы, которые руководят нашим поведением в обычной жизни, это просто примеры «внутренних диалогов», хотя в них есть измерения, не до конца подвластные нашему осознанию.
Как видите, мое определение дано словами, по своей сущности больше психологическими, чем эзотерическими. Оно включает в себя личные мифы, которые руководят нашей повседневной жизнью, а также культурные мифы, повествующие о богах и богинях, духах и демонах, и различных историях создания. Первая часть этого определения рассматривает мифы, как воображаемые повествования. Таким образом, миф может состоять из одного предложения или быть длинной сагой, например, «Тристан и Изольда» или «Одиссея». Подобные повествования, как правило, являются словесными, но иногда являются картинами, архитектурными объектами, скульптурами, танцами или песнями.
Второе, мифы подразумевают содержание важных, бытийных человеческих проблем. Они рассказывают не о тривиальных событиях, а о жизни и смерти, рождении и возрождении, голоде и щедрости, любви и войнах. Мифы сталкивают нас с настоящим временем: Что мы должны делать в момент кризиса? Что мы должны сделать, чтобы изменить свою жизнь? Что мы должны предпринять, когда от нас требуют сделать нравственный выбор? Знаем ли мы об этом или нет, но для выбора той или иной схемы поведения мы прибегает к помощи личных, культурных или религиозных мифов.
Третье, мифы несут поведенческие последствия. Это не просто фантастические истории; они влияют на то, каким образом мы принимаем решения и проживаем свою жизнь. Они играют важную роль в выборе наших будущих супругов, работы, способа воспитания наших детей и отношения к Богу, Тао, или любой другой сущности, которую считаем мощнее простых людей. Для Карла Юнга и других писателей, которые считали мифы актуальными для современной жизни, мифология была очень важна, т.к. она содержала в себя необходимые для «становления души» идеи.
Кемпбелл и Юнг писали о таких существенных концепциях, как выживание человечества и судьба Земли. Но когда человек думает о них в таком ключе, они могут порядком ошеломить. «Глобальное потепление, социальные кризы и смены парадигм происходят именно сейчас», – думаем мы. А затем спрашиваем: «Что я могу сделать, столкнувшись такими огромными препятствиями и настолько всеобъемлющей дисфункцией?». И именно в этот момент необходимо, чтобы люди чувствовали свою силу; знали, что позитивные изменения возможны, и что их жизнеспособность – или внутренняя энергетическая способность – это ключ к мифическому изменению, как на личном, так и на культурном уровнях.
Такие культурные мифы как «Илиада» и «Энеида», истории Шивы и Шакти и повествования австралийских аборигенов «Время сна» задавали одинаковые вопросы. Эти проблемы также затрагиваются в религиозных мифах, и часто провозглашаются в церквях и храмах, часто посылая поклоняющимся противоречивые сообщения. Мировые лидеры, принимая критические решения, касающиеся войны и мира, пренебрегают мифологией, к своей опасности.
В дополнение к личным, религиозным и культурным мифам существуют еще и отдельные семейные мифы. Некоторые семьи, к примеру, ожидают, что их дети найдут себе супругов с такими же религиозными взглядами; если же случается обратная ситуация, то в семье начинается раскол. Семейные мифы отражают семейную, культурную и религиозную мифологии – или же их отсутствие. Личные мифологии возникают из нашей сущности, нашего культурного окружения, наших личных взаимоотношений с людьми, а также нашего опыта трансперсональных переживаний. Они являются микромиром макромира.
Почему же использую термин «мифология», а не «картина мира» или «система убеждения»? Убеждения строятся на интеллекте; мифология же имеет не только интеллектуальную сущность, но и отражает эмоции и отношение к другим вещам. Мифология сочетает в себе подсознательные и сознательные склонности, и включает в себя символы (типа мандалы или распятия) и метафоры (типа «плыть по течению»), дополняющие простой язык.
Мы можем задать вопрос: являются ли мифы «функциональными» или «дисфункциональными»? Обеспечивают ли мифы благополучие в жизни человека, или они ведут к фанатизму, депрессии или постоянной тревоге? Основной ответ может заключаться в том, что функциональные мифы – это те, которые усиливают нашу жизнеспособность, а дисфункциональные мифы – это те, которые препятствуют ей.
Для каждого человека существуют свои функциональные мифы, хотя у всех у них есть общее свойство – их структура постоянно развивается и способствует оптимальным адаптации и развитию человека. Символы и метафоры, заключенные в наших мифах, обладают силой изменения полюсов и объединения противоположностей, обеспечивая переход от психического конфликта к достижению лучшего единства. Иногда неглубокая мифическая структура обозначается одной «персоной» – термином, принятым Юнгом, который происходит от греческого слова «маска»; фактически, это роль, которая разыгрывается для приспосабливания к требованиям конкретных жизненных ситуаций. Эта персона может отражать более глубокие слои психики, или может скрывать то, что люди на самом деле думают, чувствуют и во что верят. Другими словами, это может быть маска, скрывающая глубоко расположенные личные мифы человека, носящего ее.
Личные конфликты внутренней жизни и внешних обстоятельств человека – это естественные признаки перехода в новое состояние. Миф – это повествование; тем не менее, под словами и образами скрываются чувства, в которых мы убеждены, и отношения к другим людям, которые мы редко выражаем словами. Личный миф подразумевает не только интеллектуальную составляющую, но и эмоциональную. А в работе над трансформацией наших личных мифов крайне необходимо создание новых мифов, оказывающих сильное эмоциональное влияние. Многие обещания, которые даются под Новый Год, так и не выполняются, т.к. это просто слова, которым не хватает эмоций, намерений и живучести, необходимой для совершения долговременного изменения в поведении.
Год за годом Мари давала себе обещание избавиться от своей привычки прокрастинации, но к концу июня она возвращалась к своему дисфункциональному шаблону поведения, говоря себе: «На самом деле, неважно, если я откладываю работу на потом, или опаздываю на назначенные встречи; другие люди поступают точно так же». Друг предложил ей заняться регулярным спортом. Мари обнаружила, что полчаса активных упражнений пять раз в неделю открыли в ней ресурс живучести, который она ранее игнорировала. В первый раз она смогла закончить рабочий проект в срок, не опаздывать на встречи и изменить личный миф, который она использовала в оправдание своей прокрастинации. Другие люди усилили свою жизнеспособность, изменив режим питания, занявшись ежедневной медитацией и созерцанием или просто спя на час дольше обычного.
Личные мифы, пребывающие с нами с детства, изменить очень сложно. То, что было выучено в раннем детстве, очень тяжело забыть во взрослой жизни. Мы не должны прекращать то, что всегда делали; просто нужно научиться вести себя по-другому. Но обычно мы не так подходим к вопросу перемен. Вместо этого, люди с какими-либо пристрастиями, будь то секс с незнакомыми людьми или прием наркотиков, говорят себе: «Как только у меня появится достаточно силы воли, я тут же остановлюсь». Но, определенное поведение не может просто взять и прекратиться, т.к. устное обещание не затрагивает более глубокие слои психики человека с пристрастиями.
Воплощение в жизнь нового мифа – это один из лучших способов перемен. Наше тело, как правило, подскажет нам, готовы ли мы совершить благотворное изменение. Тело подаст нам сигнал, который мы может увидеть во сне, во время медитации и созерцания, и в наших физических симптомах или их отсутствии. Можем ли мы спокойно расслабиться? Охвачены ли мы болями и страданиями? Если медицинский осмотр не находит причин телесного дискомфорта, то мы можем заглянуть в свои личные мифы и посмотреть, нет ли среди них дисфункциональных, не работающих нам на благо. Не проводим ли мы слишком много времени с людьми, которые раздражают нас? Есть ли у нас некие «внутренние ощущения», которые мы игнорируем при принятии решений? Физическая жизнеспособность обычно сопровождает эмоциональную, интеллектуальную, социальную и духовную.
Я многому научился у Альберта Эллиса, разработчика Рационально-эмоциональной поведенческой терапии (РЭПТ). В начале своей карьеры Эллис сообразил, что тогдашнее название «Рациональная терапия» не отражало всю сущность того, что он хотел выразить. Он изменил название, т.к. понимал, что необходимо было привнести в процесс эмоции и поведение. Его книги, и книги Джозефа Кемпбелла – это только два примера многих ресурсов, обеспечивающих доступ к мудрым советам на тему того, как изменить свои дисфункциональные мифы.
Мы, жители «первого мира», имеем лучшую возможность выбирать, чем те, кто живут в развивающихся странах. И, несмотря на это, множество людей все еще страдают от депрессии и апатии. В большинстве случаев подобное страдание – это часть дисфункциональных личных мифов; та сущность, которую осознал Будда много веков назад. Эти люди, мужчины и женщины, нарисовали себе картину мира, которая, по их мнению, «должна быть» вокруг них. А когда мир не отвечает их высоким запросам, они начинают страдать. Вспомните, что я охарактеризовал «мифы», как «воображаемые» повествования. Если мы вообразили свой мир в нереалистичной форме, то мы может и научиться воспринимать его таким, какой он есть в действительности. И, когда мы улучшим нашу мифологию на личном уровне, у нас появится возможность изменить наши взаимоотношения с людьми на социальном и культурном уровнях.
Джеки Робинсон вырос в бедности; мечтой его жизни была игра в Главной лиге бейсбола США. Однако культурные мифы того времени говорили ему, что «черные» спортсмены не могли играть в бейсбол. Лучшее, на что они могли надеяться – это устроиться на обычную работу и играть в бейсбол на выходных, или, может быть, принимать участи в так называемых «Негритянских лигах», полностью состоящих из «черных» игроков. Робинсон начал именно с такой «негритянской лиги», где его заметил «собиратель талантов» Бранч Рики, менеджер команды «Бруклин Доджерс». Рики храбро записал его в состав команды, и именно этот поступок изменил лицо (и цвет) бейсбола. Ни Робинсон, ни Рики не приняли существующие в то время мифологии. Вместе они сменили парадигму – не в масштабах всего мира, но однозначно в мире спорта. Джеки Робинсон боролся за права человека всю свою жизнь, даже когда ушел из спорта. Когда он и Рики изменили мифологию бейсбольного общества, это запустило изменение культурных мифов о расовых отношениях. Со временем, люди поняли, что если Джеки Робинсон мог стать выдающимся бейсболистом, и если Дюк Эллингтон мог быть выдающимся музыкантом, а Гарри Белафонте – отличным актером, то культурные мифы той эры явно были дисфункциональными. Со временем, афроамериканские кандидаты на пост президента в США появились как в демократической, так и в республиканской партии.
Я не поддерживаю теорию о том, что один человек может изменить всю историю, и не считаю, что между событиями существуют всего лишь простые причинно следственные связи. Тем не менее, человек или небольшая группа людей могут запустить процесс, ведущий к переменам; если же время для этого подходит, то изменения могут и произойти, особенно социальная поддержка сможет протолкнуть такие изменения, а также закрепить новые культурные мифы, сложившиеся на таких изменениях.
Но, чтобы ускорить этот процесс, каждому из нас надо понять, что же нам нужно, и утвердить систему убеждений, поддерживающую то, чего мы хотим и чего не хотим. Один способ понять систему убеждений, лежащую в основе наших существующих личных мифов, – это выявить намерение, которое руководит нашей мифологией. Вот примеры некоторых мифов, которые разоблачают различные намерения: «Я хочу для себя максимальной жизнеспособности, потому что хочу выиграть все баскетбольные игры этого сезона для моей команды», «Я хочу для себя максимальной жизнеспособности, потому что хочу стать лучше в постели», «Я хочу для себя максимальной жизнеспособности, потому что хочу прожить долгую и здоровую жизнь», «Я хочу для себя максимальной жизнеспособности, потому что мое тело – это храм Бога», «Я хочу для себя максимальной жизнеспособности, потому что хочу делать все свои дела и не валиться с ног от усталости к концу дня», «Я хочу для себя максимальной жизнеспособности, потому что хочу быть примером для своих детей», «Я хочу для себя максимальной жизнеспособности, потому что сохранить свое психическое и духовное здоровье».
Мы собираем системы убеждений из разных источников. Четыре источника личных мифов – это: наша природа, наша культура, наши личные взаимоотношения с людьми, а наши трансперсональные переживания. Любой из этих источников, сам по себе или в сочетании с другими, может создать личный миф. Поэтому максимальная жизнеспособность – это понятие, варьирующееся от человека к человеку. Часто она связана со здоровьем тела, т.к. если наши намерения концентрируются на спорте, продолжительности жизни, духовном развитии, сексуальном мастерстве или других целях, то нам необходимо быть в хорошей физической форме, чтобы достичь всех этих целей.
Когда я говорю о физической жизнеспособности, я пользую целостным подходом, т.к. физическая жизнеспособность часто накладывается на эмоциональную, интеллектуальную, и даже духовную и социальную жизнеспособности. Жизнеспособность – это одна большая сущность, состоящая из пересекающихся друг с другом компонентов. Если эти компоненты не синхронизированы и не движутся в одном направлении, то они могут конфликтовать и препятствовать друг другу.
При обсуждении функциональных и дисфункциональных мифов, мы должны связать их функционированием мозга. Наше осознание мифов выражается в форме повествований, а язык зарождается в мозге. Но за этими словами скрываются чувства, образы и отношения, которые мы не выражаем словесно. Они также располагаются в мозге, но в других его участках. Получается, что когда мы формируем и претворяем в жизнь наши мифы, то задействуем весь наш мозг. Если случается мифический конфликт, то параллельно происходит неврологический конфликт, т.к. наши нейронные сети находятся «не в ладах» друг с другом. От этого страдает наша физическая жизнеспособность, и рождаются «противоречивые сообщения», которые мы посылаем себе и другим людям. Человек может заявить: «Я намерен быть спортивным и полным жизни до 90 лет». Намерение звучит очень положительно, но насколько оно глубоко? Она может исходить из префронтального кортекса; но что же происходит в миндалевидном теле и других частях лимбической системы, которые отвечают за эмоции? Человек может увидеть печенье с кремом и съесть его, потому что в этот момент у него возобладают центры удовольствия мозга, которые находятся «не в ладах» с рациональными участками кортекса.
Личный миф другого человека может звучать так: «Я знаю, что должен сконцентрироваться на учебе, чтобы окончить школу и колледж, поэтому развлечения я должен отодвинуть на второй план». И опять-таки, первое же приглашение на вечеринку простимулирует эти центры удовольствия, и благородное, возвышенное намерение подвергнется испытанию. Личное осознание и контроль над собой могут помочь нам отрегулировать свое поведение так, чтобы держать нас на пути к достижению целей, и не отвлекаться от этого.
От того, что мы выучили, будет трудно отучиться. Старые мифы сопротивляются до конца. Для того чтобы отучиться от дисфункционального персонального мифа, нельзя просто остановиться на полдороге и сказать: «В следующий раз у меня получится». Человек учится делать что-либо по-другому путем изменения поведения, неустанного следования новому поведению, а также окружением себя теми людьми, которые поддержат его начинания. Недостаточно просто сказать: «Как только у меня появится достаточно силы воли, я тут же остановлюсь». Я слышал, как люди говорили такое по отношению к личному мифу о курении (и других пристрастиях), переедании, игре в азартные игры и прокрастинации. Проблема заключается в том, что сила воли так и не материализуется; а все что необходимо для перемен – это тренировка в новом поведении.
Ваше тело прекрасно поможет вам найти желаемое. Чувствуете ли вы себя хорошо, когда делаете что-то конкретное? Чувствуете ли вы удовлетворение, когда работа выполнена? Если вы едите правильно, занимаетесь спортом и в меру спите и отдыхаете, то вы можете довериться своему телу: оно поможет вам принять нужное решение. Но если ваше тело заполнено болевыми ощущениями, которые не может объяснить терапевтическое обследование, это значит, что связь где-то нарушилась. Заново изучите свою личную мифологию, рабочую обстановку и личную жизнь. Работают ли они вместе вам на благо или конфликтуют друг с другом?
Физическая жизнеспособность – это самый существенный момент для связи ваших телесных ощущений и личной мифологии. Если ваша жизнь скоординирована, то вы будете чувствовать себя живо и энергично. Некоторые программы упражнений нацелены на координацию мышления и тела, чувств и интеллекта, внутреннего и внешнего мира. Можно заняться йогой, восточными единоборствами; кому-то помогает аэробика, ежедневный бег или плавание.
В своей классической книге «Природа вещей» древнеримский философ Лукреций говорил о свободе воли и о том, как же сложно выражать ее. Он использовал термин «отклонение от курса», и привел несколько способов, с помощью которых можно привнести в свою жизнь такое «отклонение». Именно этим я и Дэвид Файнштейн занимались на наших семинарах и писали в книгах о личной мифологии. Мы советовали людям воодушевить самих себя, взять контроль над тем аспектами своей жизни, которые нуждались в переменах и направить свою личную жизнеспособность в такое русло, которое утвердить эти перемены. Мы верим в том, что личная жизнеспособность – это не просто громкая фраза. Это результат оптимистичной, жизнеутверждающей, сострадательной личной мифологии. Начинается он с одного человека, затем распространяется на окружающих его людей, и может даже повлиять на общество в целом. Если достаточное количество людей трансформируют свою личную мифологию, это вызовет изменения в семейной, культурной и даже религиозной мифологиях.
Потребность в новом объединяющем мифическом видении среди какофонии существующих в настоящее время и конфликтующих между собой мифов растет с каждым днем. Мольба Авраама Линкольна во время Гражданской войны подходит к нашему времени как никогда. В своей знаменитой речи он сказал, что «догмы прошлого не подходят неспокойному настоящему. Наша цель новая, поэтому мы должны думать и действовать по-новому». Его слова перекликаются с мифологией североамериканских индейцев ирокезов, которые говорят, что решения, принимаемые нами сегодня, повлияют на наше седьмое поколение.
В результате изучения мифологии североамериканских индейцев и других коренных народов, некоторые современные антропологи и психологи предложили стратегии для внедрения новых функциональных мифологий:
1.«Приобретенный оптимизм» противостоит убеждениям, что если с группой людей или народностью случается что-то ужасно, то последствия будут постоянными и всеобъемлющими.
2.«Подчиненные цели» – это взаимовыгодные результаты, превосходящие отдельные интересы конфликтующих групп.
3.«Эффект синергии» ведет к положительным результатам, превосходящим отдельные интересы группы и отдельного человека.
4.«Воспитание чувств» добавляет способности к рассуждению и критическому мышлению к развитию способностей детей к откладыванию удовольствий, контролю своего гнева, улучшения понимания своих собственных чувств и развития сопереживания по отношению к другим людям.
5.«Духовное обогащение» может прояснить ценности и этические принципы, как отдельного человека, так и группы.
В заключение, Джозеф Кемпбелл понял важность мифа в нашем мире и времени, и популяризировал это понимание с помощью книг, лекций и телевизионных программ. Другие научные работники сделали такой же вывод, хотя они могут использовать другую терминологию. Но времени остается совсем мало; мы должны претворить теорию в жизнь. Живая мифология – это больше чем убеждение, отношение или эмоция. Дисфункциональные мифы и парадигмы должны измениться, а новые повествования должны привести к новым шаблонам поведения. Жизнеспособность – это холст, а в нашу палитру нужно добавить других цветов, чтобы нарисовать прекрасную картину. Каждый день мы рисуем автопортрет, и натюрморт нашего окружения. Наивно думать, что мы «создаем» свою действительность; скорее мы ее «конструируем». Процитирую древнегреческого философа Эпиктета, что наша жизнь определяется не сколько тем, что с нами случается, сколько нашими интерпретациями случившегося. Таким образом, наш автопортрет отражает, по большей части, наши личные мифы. Мы должны выбрать те самоутверждения, убеждения, отношения к другим вещам и шаблоны поведений, которые придадут нам физическую, интеллектуальную, эмоциональную, социальную и духовную жизнеспособность. На самом деле, мы должны думать и действовать по-новому.
Стэнли Криппнер (Stanley Krippner) – доктор наук, профессор психологии в Высшей школе Сэйбрук в Сан-Франциско, научный сотрудник в трех подразделениях Американской психологической ассоциации; соавтор работы «Необычные сны под заклятием боевых сражений: Участники войн, страдающие ПТСР» и соредактор работы «Различные аномальные события: Научные доказательства».